Снилось ещё два сна, эти уже более жизнерадостные.

В первом мы с Дашкой снова попали на Алтай.
С какой-то странной экспедицией.
Помню плохо.

Было поле с очень высокой травой, выше головы, из-за которой не видно ничего в радиусе двух метров, и текла река. Мы сидели у костра, еду готовили, среди всех была почему-то моя школьная учительница литературы, она рассказывала нам о природе.
Солнце было очень яркое, и я вспомнила, что сейчас сгорю.

Вещи были всё так же раскиданы, как в предыдущем сне, и средство от загара на стоянке я так и не нашла, но надела смешную панамку с длинными волнистыми полями.

- А далеко отсюда до Учара?
- Нет, восемь километров, ты же помнишь
- Где мы тогда? Из-за этой дурацкой травы ничего не видно
- Да вот. По долине пройдёшь вот туда метров 900 - и выйдешь как раз к тому месту, где Чульча в Чулышман впадает.

Я так обрадовалась. Я прыгала и обнимала всех, кричала, что наконец-то смогу вернуться. Стемнело, кстати, только луна светила.
- Ты не думай, - раздался голос из травы, - не так просто этот километр пройти по траве босиком.

А я и правда была босиком. Да ладно. Километр какой-то. Фигня.

- Вам проводник нужен.
- Проводник? У нас есть проводник.

Тут появился Лесник, который из коммуникатора. Смешно, но у меня во сне он действительно был лесником. И мы пошли по этой траве непонятно куда.

***
Когда мы пришли, почему-то это был город с воротами из бамбука, какой-то средневековый Китай.

Мы пришли в странную комнату с белыми высокими стенами. Вдоль стен рос бамбук до потолка, в горшках.

- А я тут птичек развожу, - сказал Лес. И протянул нам большую коробку с маленькими классными белыми птичками. Они были размером с полпальца, очень маленькие, пушистые, белые, и мы их очень долго гладили и улыбались.
- А что они едят?
- Бамбук едят. Видишь, я специально выращиваю. А ещё мне в подарок четыре велосипеда дали, когда птичек покупал. Один прогулочный и три гоночных.
- Зачем?
- Чтобы птичек выгуливать. Они же размножаются.
- У тебя же их очень много. Они же как кролики. Чем ты их будешь кормить, они же умрут!

* на этих словах птички превращаются в таких же маленьких, белых и пушистых, очаровательных кроликов, и тут же начинают размножаться.

- Это не все. У меня ещё в другой коробке детёныши растут.
- Ты тогда велосипеды продай. Зачем они тебе. Тем более, смотри, они китайские, у них шину с колеса можно снять за одну секунду. И вообще. Кому в здравом уме придёт в голову птичек выгуливать? Они же маленькие, их задавят, и не угонятся они за твоим велосипедом.

***
Потом я почему-то оказалась на берегу Исети. Там таял лёд, летали эти маленькие белые птички, и под водой был вход в какой-то музей.
Мне нужно было туда, но я искренне не понимала, как можно под водой туда зайти, а люди шли и шли. И вода их постепенно скрывала.

Тогда я подняла сумку над головой, чтобы документы не замочить, и зашла сквозь холодную воду.

Там был не очень музей.
Скорее, общага с разноцветными стенами. Это был длинный сон, но я его плохо помню. Я там договаривалась с мастером по маникюру (здоровенный такой странный мужик) подпилить мне ногти, а он от меня куда-то убегал, и потом сказал прийти в понедельник утром, когда салон ещё будет закрыт и никого не будет.

Потом мы пошли к кому-то в гости в этой же общаге, что-то пили, там были то ли мои одноклассники, то ли Надя, то ли какие-то дети, в этих цветных стенах очень долго искали нужную комнату и просились переночевать, но были какие-то проблемы.

***

Потом мы с Дашкой оказались в антикафе. Я твёрдо знала, что это тот самый конкурент Коммуникатора, про который все говорят, но как-то раньше времени не было зайти (Фрэндс-клаб, что ли? Или Четыре комнаты?)

Но комната была одна. Большой красный круглый зал с прозрачными стенами с трёх сторон, в конце зала длинная барная стойка. Приглушённый свет, красные стулья вокруг красных круглых столиков.

Мы сидели скраю, почти у барной стойки, была ночь, и Дашка рассказывала мне что-то про Прагу, мы перед ноутом сидели и явно планировали очередную авантюру.

Нам принесли пиццу и кока-колу в странных пластиковых ёмкостях, похожих на батарейки. Я стала говорить, что здесь не так уютно, и Коммуникатор всё равно лучше.

Потом темноволосая девушка-бармен посоветовала нам похудеть с помощью супер-коктейля из кофе и какой-то штуки на букву Ш. Я слово не помню. Выписала нам астрономический счёт, один этот коктейль стоил 720 рублей, и пить его нужно было каждый день.

Я отказалась и разразилась длинной тирадой о том, что мы попадаем в замкнутый круг: чтобы похудеть, нужно заработать много денег, чтобы заработать, нужно найти хорошую работу, чтобы успевать хорошо жить и деньги неплохие получать, а чтобы найти такую работу, нужно похудеть, и жизнь пытается поймать нас в свои сети и подчинить условностям, а мы не должны попадаться на эту уловку.

Потом я посмотрела в окно и долго говорила, как окружающий квартал похож на место около моего дома, и как тоскливо - одни серые коробки, голые деревья и блочные здания советской постройки.

К нам подсели странные женщины из-за соседнего столика, сюжет стал странным образом перемешиваться с первым сном про однокурсницу и коньки, где я падала на лёд в торговом центре и был какой-то дикий праздник.
Потом прибежала мама, к ней подбегал мужчина, подозрительно похожий на корректора из сна-антиутопии (значит, всё-таки есть в снах лица! Просто я их тоже не запоминаю, когда просыпаюсь, мне в жизни-то нужно человека минимум три раза встретить, чтобы лицо запомнить, если у него нет каких-то индивидуальных и очень запоминающихся черт). Корректор плясал и пел песни, а мама была очень весёлая, и я просила её дыхнуть на меня. "Не только же тебе меня проверять"

Потом всё смешалось в какой-то дикий водоворот картинок, и ничего внятного я больше вспомнить не могу.